Быстрее всех опомнилась Тара:

— Джейми! — крикнула она. — Вы знаете Джейми?

Человечки защебетали:

— Я — Дик! Я — Нил! Я — Джек! Я — Джил! Погоди! Погоди! Джейми знает Ди!

— Где он?! — вскинулась Тара.

— Диан! Диан! Дин-ди-лиан! — наперебой отозвались человечки. Тару подхватила щебечущая волна и понесла за собой.

Остальные поспешили за ней.

Посреди деревни среди пряничных домиков возвышался гладкий куб, подозрительно знакомого вида. Человечки выстроились перед ним и начали скандировать и хлопать в ладоши:

— Ди! Ди! Выходи! Ди! Ди! Выходи!

В кубе открылся проем и на пороге показался дану — высокий, рыжий и конопатый, как перепелиное яйцо.

— Диан? — удивился Мирддин.

— Мирддин? — удивился рыжий.

Они обменялись рукопожатием.

— Что тут у тебя творится?

— Какого тебя сюда занесло? — начали они почти одновременно.

Диан хотел было ответить, но тут у него из-за загривка высунулась мордашка — мальчишка лет пяти, тоже румяный, большеротый и голубоглазый.

— Джейми! — заголосила Тара.

— Мама! — пискнул мальчишка и попытался слезть вниз. Диан перехватил его под мышку и отступил на шаг:

— Ступай, откуда пришла, женщина. Один раз ты его уже убила.

Тара зажала руками рот и замотала головой, заливаясь слезами.

— Это правда? — спросил ее Артур.

— Бабка сказала — он подменыш! Ни в мать, ни в отца, своих от чужих не отличает, лепечет постоянно, подменыш как пить дать! А я знала, что он мой, мой, такой, какой есть! Бабка сказала — если он человек, от наперстянки ему ничего не будет! А если он подменыш, его утащат феи, утащат, вот увидишь! Зачем ты его забрал? Отдай, отдай обратно!

Диан ощерился:

— Зачем?! Если бы я его не забрал, он был бы сейчас мертв! — Он попытался перехватить  Джейми покрепче. Мальчишка вывернулся и соскользнул вниз, Тара схватила в его охапку и, всхлипывая, принялась целовать. Человечки, сгрудившись вокруг в снежный ком, гладили их по плечам, по спинам, по волосам. Диан мученически скривился.

— Делеция на седьмой хромосоме, — сообщил он Мирддину. — Увеличенная миндалина. Повышенная эмпатия.  И весьма кратковременная память.

— Переведи, — вполголоса сказал Артур.

Мирддин замешкался.

— Они не помнят зла. И очень всем сочувствуют.

— Это такая болезнь, — Диан раздвинул губы в улыбке. — Незаразная, не бойтесь.

Джейми, обладавший, видимо, талантом выворачиваться из самых цепких объятий, обхватил Диана за штанину и потребовал:

— Не злись! Зачем ты злишься?

Диан издал что-то среднее между стоном и рычанием. Тара решительно сгребла сына:

— Мы уходим!

— Никто никуда не идет, пока я не разберусь, что происходит, — внятно произнес Артур. — Сержант, присмотрите, чтобы Тару никто не обидел. Джейми, — он нашел глазами мальчика и показал ему пальцем на Джиневру. Джиневра улыбнулась. Джейми просиял в ответ. — Это Джин. Ей хочется знать все-все про тебя и твоих друзей. Джин, мне нужна твоя оценка через полчаса. — Артур повернулся к Диану. — А у вас, Диан, кажется, свое мнение о ситуации, и я его внимательно слушаю.

— Артур Пендрагон, король Камелота, — пояснил Мирддин.

Диан смерил его взглядом.

— Хорошо, — наконец, сказал он. — Но мое мнение вам не понравится.

Диан резко развернулся и шагнул внутрь, не оборачиваясь, чтобы проверить, кто следует за ним. Мирддин кивнул Артуру — пойдем.

Внутри, как он и подозревал, оказалась типичная полевая лаборатория, пахло озоном, и Мирддин мимолетно удивился, как четко этот запах вызывает ощущение дома. Артур с некоторым недоверием оглядел комнату — просторную, и, на первый взгляд, пустую.

Диан махнул рукой — одна стена стала прозрачной и деревенька оказалась как на ладони. Диан какое-то время, прищурившись, смотрел, как человечки, обступив Джиневру, что-то оживленно ей рассказывают, сияя щербатыми улыбками. Гости терпеливо ждали. Наконец, Диан заговорил.

— Сто тридцать девять лет назад я оказался в этих краях, собирая  образцы для одного из проектов. Меня всегда увлекало устройство человеческой расы, в особенности — сочетание предопределения и свободы воли. В частности, образование личности на стыке физических вводных и свободного выбора. Случайно — если можно назвать случайностью плановый сбор данных —  я оказался в одной из местных деревень, когда там приводили в действие один из традиционных ритуалов. Считалось, что сок наперстянки изгоняет так называемых «подменышей» — если дать его выпить «подкидышу фей», то он на следующий день умрет. Я остался понаблюдать. Ребенок, подвергнутый испытанию, был стопроцентным человеком, но отличался от жителей деревни по внешности и поведению, это меня заинтересовало. Он умер. Я решил, что не будет беды, если я заберу тело. Легенда о похищении феями уже существовала, мои действия ничего не добавили бы к ней. — Диан обернулся от окна. — Его звали Лиам. Лиам Мэдиган. И он стал первым жителем этого места.

— Ты его реанимировал, — сказал Мирддин.

Диан пожал плечами:

— Моего оборудования оказалось вполне достаточно.

— А дальше? — помедлив, спросил Артур.

Диан бросил на него взгляд исподлобья.

— А дальше выяснилось, что данный обычай распространен не только в одной деревне.

— Рианнон знает, что ты полторы сотни лет вмешиваешься? — спросил Мирддин.

— Технически, я не вмешиваюсь.  Поселение было вполне эффективно ограждено. Его жители ни с кем не контактировали. Результат для человеческого сообщества был такой же, как если бы они были мертвы. До сегодняшнего дня.

— Сколько их здесь? — спросил Мирддин.

— Семнадцать, — ответил Диан. — Считая Джеймса О’Доннела.

— Джейми должен вернуться к матери, — сказал Артур.

— И долго он с ней проживет? — поинтересовался Диан. — Даже если считать, что она вполне искренна в своих намереньях — что я допускаю — Джейми не различает своих и чужих. Это вы, — Диан криво усмехнулся, — уже успели увидеть. Кто-нибудь опять напоит его чем-нибудь. Дьявольское отродье, как-никак. Те, кто живут в этой деревне, один раз уже умерли как люди,  Никаких долгов по отношению к человечеству у них уже нет.

— Это не значит, что у человечества нет долга перед ними, — ответил Артур. — И это не значит, что их надо держать взаперти за барьером.

— Завеса их защищает.

— Они сами так решили?

— Они недостаточно компетентны, чтобы принимать такие решения.

— Я слышал, закон Авалона состоит в том, что во взаимоотношениях людей между собой решающее слово принадлежит людям, — спокойно произнес Артур. —  Меня неверно информировали?

Диан бросил кинжальный взгляд на информатора. Информатор сделал невинное лицо.

— Они — подданные Камелота. Я — их король. И, я полагаю, вы не станете отрицать мое право принимать решения или, — Артур покосился на Мирддина, — компетентность моих советников.

Нет, все-таки Артур в режиме боевого слона был очень эффективен. Ради одного диановского выражения стоило все это затеять. Интересно было бы притащить Артура в Круг и посмотреть, что выйдет… Мирддин понял, что отвлекся.

Диан тем временем восстановил самообладание.

— Хорошо, — сказал он. — Решайте, Ваше Величество, — титул он произнес с откровенной издевкой. —  Треть может играть на пианино, но не может завязать шнурки. Они добры, легкомысленны, музыкальны и невероятно общительны. Они не могут долго концентрировать внимание по своей воле, но обладают отличной памятью на слова и мелодии. Они не знают ничего из того, что нужно для существования в человеческом обществе. Как купить, продать, защитить себя, отличить правду от лжи. Любого, кто им улыбнется, они уже считают другом. У них сверхразвита эмпатия и сочувствие. Они очень уязвимы и требуют постоянного ухода. Никто из них не выживет один. Я приглядывал за ними эти годы. Решайте, что делать с ними, Ваше Величество. Потому что с вашим появлением по закону Авалона,  — Диан опять бросил кинжальный взгляд на Мирддина, — это право было мною утрачено.

— Их можно вылечить? — спросил Артур.

Диан фыркнул:

— От чего? От них самих? Нет.

Артур помедлил.

— Мне нужно посоветоваться, — сказал он.

Диан пожал плечами:

— На здоровье.

Артур кивнул Мирддину и вышел.

 

— Извини, что мы тут к тебе так вломились, — помолчав, сказал Мирддин. — Случайно вышло.

Диан дернул плечом:

— Все равно лавочку надо было сворачивать. Хоть собрался. А так — то одно, то другое… вязнешь.

За окном Артур присел на корточки рядом с Джейми и Джиневрой. Джейми что-то объяснял, маша руками, разноцветные варежки на резинке болтались вверх-вниз у рукавов. Диан тяжело вздохнул.

— Пендрагонов стало интересовать что-то, кроме войнушки? С ума сойти.  Мирддин, где ты его откопал?

— Люди меняются, — сказал Мирддин.

— Люди-то? — Диан презрительно фыркнул. — Напомни обсудить это лет через двести.

— Итак, в людскую доброту ты не веришь.

Диан хмыкнул:

— Ну и словечки у тебя. «Доброта», «веришь»… Понабрался.

Мирддин ухмыльнулся.

— Связался с дурной компанией. Сам понимаешь.

 

Артур подбросил Джейми вверх, поставил на ноги, потрепал по головенке, взял Джиневру за локоть и отвел в сторону.

— Ну что?

Она повернула к Артуру сияющее лицо. На ресницах у нее блестели капли — то ли слезы, то ли стаявший иней.

— Артур, они чудо! Они милые, и добрые, и… Я могла бы прийти сюда в драном свитере и босиком — и им было бы все равно! Артур, ты хоть понимаешь, как мало людей, которым по-настоящему все равно? Даже тебе…

— Джин, — сказал Артур. — Я же тебя люблю.  Как мне может быть без разницы, кто ты?

В свитере, без свитера…

Лучше, конечно, без свитера.

Последнее он не озвучил, но что-то, видимо, мелькнуло — Джиневра нахмурилась.

— Ты не понимаешь!

— Не понимаю, — согласился Артур. — Но я хочу знать твое мнение о том, что делать с Тарой. — Он вкратце описал ей ситуацию.

Джиневра тряхнула волосами.

— А тут вообще говорить не о чем. Я, может, и не королева фей. Но что-то я могу!

 

Как с некоторым удивлением отметил Мирддин, мотивированную Джиневру отличали ТТХ пикирующей гарпии.

— Джейми остается с матерью. Тара из своей дыры отправляется с нами в Камелот, работа ей найдется. Джейми получает статус королевского воспитанника и пансион. Он имеет право расти среди людей.

— Конечно, — усмехнулся Диан. — Что может быть важней, чем право дать возможность ее величеству ощутить свою доброту.

Джиневра вспыхнула.

— Но, допустим, так. Тара и Диан отправляются в Камелот. Что ты собираешься делать с остальными?

— А что ты предлагаешь? — резко спросила Джиневра.

— Я могу забрать их на Авалон  как своих гостей, — сказал Диан. — Разница между «тут» и «там» для них окажется минимальна.

Джиневра скривила губы.

— Посмотри, как они кидаются к каждому встречному. Они — часть человечества. Им нужны люди и они нужны людям. И это то, что ни ты, ни весь твой Авалон  не сможет им дать.

— Люди уже показали, как они им нужны.

— Ты не дал людям ни малейшего шанса! У них не было возможности жить бок о бок, не было возможности узнать, кто они такие! Ты забрал их в этот свой… вольер! Ты твердишь, что головы у людей забиты предрассудками — а откуда они должны были узнать, что это неправда?

— А, — прошелестел Диан. — Прекрасная королева хочет обсудить корни инфантицида и ксенофобии в сельской местности?

— Это бессмысленный спор, — вклинился Мерлин. — Диан, я правильно понял твои выводы — «синдром эльфа» есть генетическое заболевание, шанс передачи от больного родителя к ребенку — 50%, шанс случайного возникновения — один к двадцати тысячам?

— Да, — сказал Диан, не отрывая глаз от Джиневры.

— Значит, Джиневра права, — сказал Мирддин. — Такие  люди будут возникать, а ты не можешь быть везде. Твоя лаборатория или Авалон — не решение. Артур как король должен думать обо всех своих подданных, в том числе и в перспективе.

— Не решение, — согласился Диан. — Но у людей его тоже нет.

Джиневра резко вдохнула и выдохнула.

— Первое. Мы забираем всех в Камелот и показываем их везде, где можно. Второе. Назначается королевское пособие, достаточное, — Джиневра сверкнула глазами, — чтобы никому не приходило в голову резать курицу, несущую золотые яйца. Третье. Мы собираем из твоих эльфов оркестр под королевским покровительством, и они ездят по стране. Это даст им любимое занятие, возможность общаться с людьми, как они хотят, и возможность самим зарабатывать себе на хлеб. А страна увидит, что никакие это не подменыши, и что они милые и добрые, и что, если они встретят кого-то такого на улице, его не следует бояться. — Джиневра подалась вперед. — И не смей даже намекать, что я не знаю своего дела, Диан!

Диан посмотрел на Артура.

— Джин у нас политик, — Артур очень старался, чтоб это не звучало как «Знай наших!», но  у него  не вышло.

Диан горько усмехнулся:

— И никому даже не пришло в голову поинтересоваться у них самих, хотят ли они бросать свой дом, отправляться к вам в Камелот и там плясать вам на потеху.

Артур пожал плечами:

— Тут все просто. Все, кто захочет вернуться и жить здесь — вернутся и будут здесь жить. Те, кто захотят ездить и выступать — будут ездить и выступать. Найти персонал для решения бытовых вопросов — не проблема, тем более, что мы только откопали сундук золота. Очень удачно, — Артур ухмыльнулся и тут же посерьезнел. — Но попробовать они должны. И у них должна быть связь со Срединными землями. Это их право, которое нельзя отнимать.

Диан смерил Артура долгим взглядом. Артур не дрогнул.

— Хорошо, — наконец, сказал дану. — я отдам вам поселение и окажу вам посильную помощь. Но вы должны хорошо о них заботиться.

— Слово Пендрагона, — сказал Артур.

Диан усмехнулся краем рта:

— Что мне Пендрагоны… мне не нужно слово короля. Мне нужно слово человека Артура.

— Хорошо, — сказал Артур.

Диан кивнул. Они пожали руки.

Мирддин незаметно выдохнул — если бы Диан решил сопротивляться, ему сложно было бы что-то противопоставить, а у законов Авалона было много нюансов, о которых Артур был не в курсе — например, случаи личной клятвы или право убежища для однажды умерших.

Диан прищелкнул языком — откуда-то сверху раздалось гудение колокола. Дану коротко кивнул:

— Пройдемте.

Перед лабораторией уже собралась небольшая приплясывающая от нетерпения толпа.

Диан вывел вперед Джиневру и Артура:

— Это наши новые друзья, Артур и Джиневра. Они — король и королева Камелота.

Джиневра ослепительно улыбнулась:

— Кто хочет поехать в гости к нам на праздник?

«Эльфы» наперебой загомонили, и Мирддин окончательно уверился в их человеческой природе.

 

Диан тем временем вцепился в Артура как клещ в собачье ухо.

— Обязательно соблюдайте четкое расписание,  каждый день одно и то же. Избегайте резких звуков, это может вызвать нервный срыв. Избегайте сенсорной перегрузки. Если Люк или Джил ходит на цыпочках — не обращайте внимания, это нормально. Если кто-то переспрашивает что-то  двадцать раз подряд — значит, им просто нравится звук вопроса, отвечать не обязательно. Пат всегда носит с собой синего медведя, это его успокаивает. Лили не может есть ничего хрустящего, потому что не выносит звук. У всех повышенное содержание кальция в крови,  осторожно с продуктами, вот список. Обязательно следите, чтобы были тяжелые одеяла, если их положить на колени, они помогают заснуть. Или еще помогает надувной спасательный жилет. У вас есть под рукой надувной спасательный жилет?

— А можно это, я не знаю, записать как-то? — наконец, взмолился Артур. — Невозможно запомнить же!

— Хорошо, — чопорно согласился Диан.

Он вернулся через полчаса и бухнул перед Артуром стопку фолиантов. Фолианты были в тяжелых металлических переплетах.  Внутри был, судя по всему, пергамент. Буквицы переливались золотом, по полям пергамента скакали  зайцы и обезьяны, пробелы между словами, абзацы и знаки препинания отсутствовали как класс. Артур даже не стал пытаться что-то разобрать.

Мирддин заглянул к нему через плечо, полюбовался на грифона в полосатых носках и  почесал бровь:

— Знаешь, по-моему, ты распечатку по устаревшему стандарту сделал.

— Даа? — протянул Диан. — А мне показалось, в самый раз.

— Давай я сам, ага? — примирительно предложил Мирддин.

Диан что-то неразборчиво буркнул и удалился.

Артур проводил его взглядом:

— Он серьезно или издевается?

Мирддин дипломатично промолчал.

Распечатка в читаемом формате все равно более всего походила на  физкультурный снаряд.

— Мерлин, — жалобно сказал Артур. — Я не осилю это все читать.

Мирддин пожал плечами.

— Ну, не читай. Отдашь тем, кто за ними присматривать будет.

— Я  не могу, — грустно сказал Артур. — Я слово дал. Как я смогу понять, что о них хорошо заботятся, если не разберусь?

Мирддин задумчиво поскреб ногтем свернувшегося в клубок дракона внизу страницы. Дракон прикрывался хвостом от какого-то монаха со свитком и вид у него был крайне удрученный.

— Вообще-то, — произнес Мирддин, — у меня есть мысль, как все это можно оптимизировать.

 

Когда она спустилась в деревню, были уже сумерки, сиреневые и лиловые. Окошки домиков светились, как ночники в детской. Нимуэ вспомнила, как однажды Вран принес огромный кукольный дом. Он не разбирался, но окна были прозрачными, и можно было видеть, как маленькие  механические человечки живут своей таинственной жизнью — танцуют в гостиных, готовят еду на кухне, курят и читают у камина. Нимуэ часами лежала на ковре, разглядывая, как движутся фигурки и пытаясь понять, что это значит. Где-то внутри — клик-клак, клик-клак — поворачивались шестеренки. «Что заставляет их тикать?» — спросила она у отца. Вран усмехнулся: «Это люди. Людьми движут свои отдельные механизмы. Не забывай об этом». Иногда ей думалось, каково было бы это — стать маленькой-маленькой, оказаться в доме, посмотреть на него изнутри.

Как странно исполняются детские желания иногда.

Возле одного из домов человечек в ярко-красной куртке возил метлой по дорожке — не столько разгребая снег, сколько взметая в воздух мелкие ледяные блестки.

Нимуэ остановилась рядом. Человечек поднял голову и улыбнулся. Нимуэ улыбнулась в ответ.

— Привет, — сказал человечек. — Ты кто?

— Я Нимуэ, — сказала Нимуэ.

— А я Шейн, — сказал человечек.

— Тебе помочь? — спросила Нимуэ.

Шейн замотал головой и широко улыбнулся:

— Нет! Мне нравится звук.

— Я послушаю? — спросила Нимуэ.

Шейн кивнул

— Ага!

Нимуэ присела на припорошенные снегом качели с ярким сиденьем. Скррриии, скррри, сказала цепь.

Шуррр, шурр. Топ. Топ. Хруп-хруп-хруп. Шуххх, шуххх. Шкряб, шкряб. Кликити-кликити-кликити-кланг.

Человечек махал метлой, изредка переворачивая ее и ударяя ручкой о землю, топал ногами, шаркал подошвами — и все это складывалось в сложную синкопированную мелодию, почти неслышную, как гудение пчел на лугу, и очень подходящую этому месту.

Странное оно было.  Ни на что не похожее. Отгороженное от всего — но не локус. Аккуратное, уютное, максимально устроенное для жизни, полное покоем и музыкой — но не знающее ни магии, ни Жажды Авалона. Населенное людьми — но безмятежное. Что-то в нем было от химерных животных, которых люди рисуют на своих гербах — тело борзой, копыта козы, голова лошади, рог посреди лба… Они могли быть красивы, даже гармоничны, но невозможны  в природе. Их можно было бы вывести только искусственно.

Нимуэ вслушалась в округу. Из людей громче всего звучал Артур —  как всегда, деловитым любопытством, азартным и властным. Все иное в его спектре пробегало цветными сполохами и гасло, не оставляя значимого следа. Все остальные звучали глуше — где бы Артур ни находился,  он неизменно продавливал пространство под себя. Все начинало вращаться вокруг него.

Мирддин закрылся — что он, что Диан сейчас ощущались,  так, как ощущается энергетическая станция в отдалении — чуть заметное подрагивание поля на краю сознания. Если подойти совсем близко, приложить ладонь к корпусу — можно угадать, что там внутри, выплевывая протуберанцы,  пляшет маленькое злое солнце — а снаружи колышутся травы, и, если отвернуться, то будет слышно, только как тихо вокруг. Как тихо…

Негромко хрупнули шаги.

— Тут совсем нет чар, — сказала Нимуэ. — Даже самых бытовых.

— Диан очень щепетильно подошел.

Мирддин сел на соседние качели, обхватив локтями железные цепи. Металл протяжно заскрипел.

— Посмотрели счастливых людей, ничего не скажешь.

Нимуэ улыбнулась:

— Нельзя сказать, что не получилось.

Мирддин вытянул ноги, прочертив ботинком борозду по снегу.

— Идеальная формулировка, ничего не скажешь, — пробормотал он. — Не могу не думать, что лучше быть как угодно несчастным, чем счастливым, как они.

Шейн, отрешенно мурлыкавший под нос поодаль, вдруг поднял голову:

— Почему? — с любопытством спросил он. — Почему лучше быть несчастным?

Нимуэ впервые видела, чтоб Мирддину так краска бросалась в лицо — у него даже кончик носа покраснел. Мирддин застыл. Он не ждал, что его услышат, и было видно, как он отчаянно пытается подобрать формулировку и не может, потому что язык у него не поворачивается ответить честно.

Простодушное любопытство на физиономии человечка сменилось участием:

— Я тебя обидел? Извини!

Это было последней каплей. Мирддин выписал «глушилку» в воздухе, схватил Нимуэ за рукав и потащил прочь, доказывая горячечным шепотом:

— Потому что — зачем все, если ты не можешь осознавать, понимать и выбирать? Не различаешь добра и зла? да, духи так делают, но у духов есть выбор, а у них даже выбора не было, быть  или не быть такими! как можно лишить права понимать? как можно такое попускать вообще? это… это нечестно! — выпалил он.

Нимуэ взяла его под руку.

— Просто у них все понимание совсем в другом слое. Представь себе племя чересчур рассеянных композиторов. Им тебя тоже жалко, потому что ты переживаешь из-за того, что совершенно не имеет значения.

Мирддин взял ее за плечи и развернул к себе.

— Ты сама бы согласилась на такое счастье? Ты сама?

Нимуэ опустила глаза.

— Ты же знаешь, что если бы я согласилась, меня бы тут не было. Никого из тех, кто согласился, тут нет. — Она вскинула голову. — Но это не значит, что я считаю этот путь неправильным. И не значит, что я не желала бы себе такого.

— Тогда почему? — напряженно спросил он. — Почему ты здесь и сейчас? Почему в смертных землях, почему не в Аннуине?

Глаза у него были серые, светлые, и можно было видеть, какой мир приникает с той стороны радужки; это было как смотреть на янтарно светящийся разлом земли под ногами, на алую звезду с орбиты, на пляшущие протуберанцы на фоне великого черного ледяного безмолвия, смотреть сквозь тонкое прозрачное стекло, которое человек.

И это человек сейчас просил ответа. Но человеческого ответа у нее не было.

— Потому что есть знание, которое я ценю больше безмятежности, — сказала Нимуэ.

Но она вдруг поняла, что  Мирддин выдыхает, притягивает ее к себе и прячет лицо ей в волосы.

«Вот именно. Именно».

 

Диан стоял окраине деревни и с неприязнью разглядывал Сириус, зависший аккурат над крайней елью.

— А, —  сказал он, кивком приветствуя Нимуэ. — Вот кто тут был. А то смотрю, сигнатура знакомая какая-то, и на Мирддина непохоже. Можно было догадаться.

— Я старалась вмешиваться по минимуму, — сказала Нимуэ.

Диан поморщился.

— Можно было не стараться.

Он сделал движение, будто наматывает что-то на кулак и дергает. Вокруг деревни вспыхнула на миг стена пламени и ушла в темное небо, тут же погаснув с тихим шипением, как бенгальский огонь — Диан убрал границу.

Мирддин попытался прислониться к одному из валунов, почти сливающихся с сугробами, смахнул локтем снег, обнаружил под снегом надпись «Лиам Мэдиган» и ниже — «Resurgam», спрятал руки за спину и встал прямо. Диан, кажется, ничего не заметил. Мирддин украдкой пересчитал валуны и зажмурился.

Некоторое время они стояли молча, потом раздался хруст снега, неразборчивое бормотание, и появился староста, больше всего похожий на ожившего снеговика.

— Ди, вот вы где! Пошли ужинать, Кэйти пирог сделала! Ты же любишь яблочный пирог, Ди?

— Конечно, Нил, — мягко сказал Диан. — Очень.

Староста обернулся к Нимуэ с Мирддином, сияя щербатой улыбкой:

— И вы пойдемте!

И они пошли.

 

Ужин  был и ужин прошел; празднество это было из тех, от которых охватывает острое, неукротимое стремление поработать, желательно в тишине и с цифрами. «Эльфы» даже на стол не могли накрыть, не скандируя. («Музыка помогает им структурировать координацию», — сухо пояснил Диан).  Артур прожевал пирог  и кивнул — «Прям как новобранцы у нас», и они с Дианом углубились в обсуждение, как-то незаметно соскользнув к конвейерному производству. Джиневра, как и следовало ожидать,  купалась в обожании. Даже Нимуэ, обычно недолюбливающая шумные сборища, выглядела вполне умиротворенной. Мирддин присмотрелся — она тихонько выстукивала ритм ногтем по столешнице, ритм расходился волнами, «эльфы» незаметно его подхватывали, и вся комната плыла, чуть заметно покачиваясь, на неявной мелодии. Похоже, никто, кроме самого Мирддина,  не собирался падать жертвой «зловещей долины».

Он попытался незаметно выскользнуть наружу и наткнулся на целующихся прямо в дверях Тару и сержанта. Сержант залился краской и ткнул рукой на косяк: «Ну… так это… омела же!» Тара залепетала что-то про праздник и традиции, и Мирддин, собиравшийся уже довольно желчно высказать все, что он думает по поводу выбора места и времени для подобного рода активности, только рукой махнул.

Словом, когда вечер закончился, Диан развел всех по домам, Джиневра удалилась почивать, прихватив устрашившую их с Артуром  кипу личных дел «на сон грядущий», а они все отправились передавать Артуру лабораторию и материалы, Мирддин  вздохнул с облегчением.

Полевая лаборатория на то и полевая, что свернуть ее можно моментально, но вот деревенька вокруг нее была совсем другое дело. Нимуэ вызвалась заняться сканированием периферии и растворилась в ночном воздухе.

Пара часов прошла весьма продуктивно, а потом у Артура прозвенели «капитанские» часы на запястье.

— Двадцать пятое, — сказал Артур. —  Самое странное Рождество в моей жизни, наверное.

— Вообще-то, Рождество не двадцать пятого, — автоматически заметил Мирддин. — И не декабря.

— И что? Я тоже родился в марте, а страна в июне отмечает.

— А ты-то почему? — удивился Мирддин.

— Потому что прадедушка Пендрагон родился в ноябре. В ноябре мерзко, а прадедушка любил парады. Так что он стукнул кулаком — король я или не король?! — и издал приказ отмечать летом. А потом прижилось. Удобно — работа отдельно, праздник для себя отдельно. И подарков в два раза больше!

— Да, как-то с этой точки зрения я ситуацию не рассматривал… — пробормотал Мирддин.

— А на Авалоне вы Рождество отмечаете? — спросил Артур, пользуясь случаем отвлечься. — Ну, у вас там традиции какие-нибудь есть?

— Есть, — буркнул Диан. — Окопаться, пригнуться и, по возможности, не привлекать внимания.

Артур не удержался и прыснул в кулак. Диан мрачно на него уставился. Артур сделал королевское лицо:

— Да-да, я понимаю. У всякого народа свои обычаи.

Диан мрачно вытянул руку к ближайшему шкафу, вытащил оттуда пробирку с чем-то зеленым, поболтал, вытащил пробку и неодобрительно принюхался.

— На свете бывает много разных событий, после которых ты чувствуешь себя пропущенным через мясорубку.  Тому бывает множество разных причин. Но если ты случайно вышел прогуляться, попал в мясорубку, а по ее завершению еще и согласился бы прыгнуть туда еще раз — вот так и узнается дорогой любимый почерк. На Авалоне хватает тех, кто… сталкивался с путями Единого. И не все хотели бы повторять этот бесценный опыт. Так что Рождество у нас не празднуют. Но сатурналии, впрочем, хорошая традиция, так что ваше здоровье, — Диан мрачно отсалютовал Артуру пробиркой и хватанул содержимое залпом, не предлагая окружающим.

То, что Диан предпочитает регулировать состояние через тело, вообще-то, означало, что он боится лишний раз шевельнуть собой, чтоб не потерять антропоморфную форму и не натворить лишнего. А с другой стороны — раз он и сейчас был намерен сохранять человеческий облик, значит, на его договороспособность вполне можно было положиться.

Диан тем временем подбодрился.

— Итак, — сказал Диан, — завтра мы заканчиваем перемещение, я сворачиваю поселение, передаю вам и отправляюсь восвояси.

Мирддин бросил взгляд на Артура. Артур чуть заметно кивнул.

— Собственно, — сказал Мирддин, — думается мне, это не обязательно.

Диан вопросительно поднял брови.

— Ты же знаешь закон, — сказал Диан. — Мы не можем вмешиваться.

— Кто не может, — ухмыльнулся Мирддин. — А у кого от Рианнон карт-бланш. И потом, это колдовать нельзя. А завязывать шнурки и петь хором — это совершенно другое дело. Ты, кажется, именно по этому поводу больше всего переживаешь. Сделаем тебе документы, будешь какой-нибудь доктор Вильямс. И никто тебе не помешает тебе за своими «эльфами» приглядывать.

— Мы подумали и решили, что лучше все равно никто не справится, — хорошо поставленным дипломатическим голосом сказал Артур.

Диан перевел взгляд с одного на другого и  дернул кадыком.

Артур лучезарно улыбнулся и брякнул:

— С праздником!

Это был нокаут. Диан страшно побледнел, зажмурился и беззвучно зашевелил губами. Мирддин присмотрелся и понял, что тот ругается на «золотой» латыни. Гекзаметром.

— Он чего? — шепотом спросил Артур.

Мирддин вздохнул. Для того, кому только что яснее некуда продемонстрировали, что пригибаться и окапываться бесполезно, Диан еще хорошо держался. Мирддину и самому было неуютно. Если раньше общее количество совпадений еще можно было как-то отнести на счет случайности, то вот это последнее можно уже было считать печатью и подписью. Мирддин еще раз напомнил себе, что если какой-то фактор нельзя ни отследить, ни предсказать, ни что-либо с ним сделать, даже если бы была возможность предсказать и отследить, то переживать по его поводу не имеет смысла. Не имеет.

— Ничего, — сказал он вслух.  — Пойдем-ка воздухом подышим.

«Вечно вы все дану какие-то припадочные», — отчетливо отразилось на лице Артура.

— Что случилось-то? — растерянно спросил Артур, когда они вышли наружу. — Ну, хочешь, я ему скажу, что эти, как их… сатурналии имел в виду?

— Так ведь не имел, — сказал Мирддин.

Сириус по-прежнему висел над елкой. То есть, конечно, не над елкой, а сам по себе за восемь с половиной световых лет. Но от классической картинки невозможно было уже отвязаться.

И вот так во всем.

Артур повертел головой, по-хозяйски окинул округу взглядом, с шумом втянул воздух и заявил:

— Красотища, а? Удачно все-таки вышло!

Мирддин напомнил себе, что это Артур, что он всегда такой, и что не надо искать в его словах третьих, пятых и седьмых смыслов, попавших туда без артуровского ведома.

А хотя бы они там и были, так что теперь?

— Да, — сказал Мирддин и ухмыльнулся. — Удачно — не то слово.

 

Грузовик, в очередной раз подпрыгнув на ухабе, скрылся за поворотом, и наступила блаженная тишина.

— Все-таки  вручать Диану накладную бороду было слишком, — задумчиво произнесла Нимуэ, когда они почти подошли обратно к самой деревне.

— И ничего не слишком, — заявил Мирддин. — Разоблачать мифы  — это одно, а успешно довезти всю эту ораву в Камелот — это другое. Без остановок они все равно сделать это не смогут, так что это самый простой способ обеспечить им режим благоприятствования со стороны населения.  Кто под Новый год обидит Санту?

— А королевского эскорта, конечно, недостаточно. Скажи лучше, что ты просто не удержался.

— И это тоже. В конце концов, он свалил на нас уборку.

Мирддин выкатил запаску на середину деревни, вставил картридж с программой и набрал активирующий код. «Яйцо» пискнуло, на верхнем торце загорелся таймер.

Нимуэ сидела в развилке сосны за окраиной деревни. Мирддин подтянулся и запрыгнул на ветку.

— Десять минут до старта, — сказал он.

— Все чисто, — ответила Нимуэ, провожая взглядом последнюю запоздалую мышь, скрывающуюся бегством в лесу.

От «яйца», стоявшего на земле, побежала синяя линия, очерчивая зону обработки. От нее вверх вырос и сомкнулся прозрачный купол силового поля, накрывший деревеньку. Внутри полыхнуло пламя. Домики на мгновенье будто воспарили в воздухе и осыпались пеплом. На месте поселения осталась ровная, как стол, площадка, посреди которой высился этакий Шалтай-Болтай, мигающий, как елочная гирлянда.

— Приступаю к следующему этапу, — сообщило яйцо, выпуская еще один силовой купол. По куполу поплыли радужные пятна, как от бензина, пролитого в лужу.

— Интересно, — проговорила Нимуэ, — научимся мы когда-нибудь не зачищать предыдущий вариант до грунта?

— Сложно сказать, — ответил Мирддин. — Во всяком случае, это старая и почтенная традиция.

Пятна проплясали свой замысловатый танец, и купол исчез.

— Установка завершена, — сообщил вежливый механический голос.

Отредактированная под человеческие технологии соответствующего периода версия кампуса у Диана лежала уже лет двадцать, но им все равно пришлось просидеть ночь над компиляцией, обновляя мелкие бытовые подробности и периодически тираня Артура («Твое величество! Проснись! Теплые полы у вас уже есть, или нет еще?» — «Да отстань ты от него, гипокауст еще у римлян был» — «Гипокауст воздухом отпливал. А тут вода!» — «Факт тот, что люди до этого уже додумались, давай дальше. Считай, что это был какой-нибудь Неизвестный, но Очень Талантливый Инженер» — «А чинить потом им это все кто будет? Неизвестный, но Очень Талантливый Сантехник?»- «Не нагнетай. Я как представлю, как они тут будут вручную со всем справляться, так вздрогну» — «Ну, тебе же сказали — рабочие места, социальная политика…» На словах «рабочие места» Артур, наконец, проснулся, и его тут же усадили проверять технику на правдоподобие.)

Деревенька  выглядела точно такой же, как была — от наличников бодренькой расцветки до оброненной кем-то впопыхах на дороге варежки.

Даже куб лаборатории в центре в центре остался прежним. Внутри оказался просто просторный светлый зал. Посредине стояла ель, украшенная гирляндами, хлопушками и шарами. Ели Мирддин в своей версии редактуры не помнил.

— Надо же уважать местные традиции, — сказала Нимуэ.

— Верно, — согласился Мирддин.

Над входом была омела, и соответствующую местную традицию тоже следовало уважить.

Вдумчиво. И со всем тщанием.